Page 265 - Русская Одиссея

дружиной две упряжки. По приказу сотника остановилась его сотня.
Вооружѐнные люди обступили предводителей и, глядя на юг, стали гадать:

- Вроде, Студѐный с Полночным?
- Их обличье!
- Они недавно сменили двух ратников и не могли без причины так
скоро вернуться.
А дозорные, явно не жалея оленей, неслись, что было сил, к уже
сходившимся воедино сторонникам. Алексеевич, сидя в седле, заметил, что
встало не только тридцать саней никоноровцев, но и все остальные, вплоть
до первых. Он грозно свѐл брови и закричал:
- Дружина пусть уходит без боевой сотни! Живо!
И, не выдержав неопределѐнности, Иван погнал лошадь навстречу
подъезжавшей разведке. Еремей Студѐный из первых саней завопил ему:
- «Бешеные»! Тута они!
Когда страшные слова были повторены сотне воинов, Новгородец с
удивлением заметил:
- Выходит, вы поодиночке и без поклажи — мунгал скорей. Ведь их
ещѐ не видать.
- Да как сказать, может, и вровень идѐм, — пожал широкими плечами
Пахом Полночный, разглаживая заиндевевшую на морозе лохматую бороду.
— Мы со Студѐным, табунщиков издали приметили. Уже стало смеркаться.
Они-то нас в сумерках видно не разглядели...
- «Бешеные» энто — больше некому! — перебил Еремей. — Тьма
костров по Оби. Статься, умаялись поганые в погоне за нами и решили перед
нападением передохнуть. Оттого они и отстают покуда.
Тут Новгородец пристал к Алексеевичу:
- Уводи дружину как можно дальше по реке. Иначе ордынцы настигнут
всех. Я сейчас передал в обоз десять своих упряжек — вы поедете быстрей.
Желваки заиграли на суровом лице вожака:
- Я останусь с вами!
Сотник отрицательно замотал головой:
- Молю Бога — уходи, Иван! Помнишь, у последнего моря ты не дал
мне принять смерть возле погибающего брата. Сам говорил: нельзя нам
вдвоѐм умереть, кто людей поведѐт?!
- Решил здесь лечь навеки вместе с лучшей сотней! — в волнении
задрожал голос Ивана. — Так, что ли?
- Алексеевич! — встали с Новгородцем плечом к плечу Студѐный и
Полночный. — Мы кумекали на досуге, как тут остановить мунгалов, коли
объявятся. Ныне снега великие выпали даже для энтих суровых краѐв. Одна