Page 313 - Русская Одиссея

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

РОДИНА НЕ ЗА ГОРАМИ

Первая глава
И РАДОСТЬ, И БЕДА

Вырвавшись из цепких лап степняков, ростовчане успокоились. Утренняя
заря свободы открыла для них дикую красоту горной реки. Чусовая
предстала во всей своей летней красе: изумрудная зелень берегов сочеталась
с изумительными каменными утѐсами, встающими, как часовые, у воды.
Голубая река, причудливо петляя между лесистых гор, устремлялась на
северо-запад, куда и хотели уплыть беглые русские люди, прознав о
привольных новгородских землях.

Ближе к полудню небольшой караван доплыл до своего укромного
берегового лагеря. Именно здесь были изготовлены плоты, и отсюда они
ушли на помощь к Волчихе. С переднего судна, где обосновались Семѐн
Огонѐк с крестьянами, засвистели и прокричали остальным:

- Приплыли! Стан!
На первый взгляд ничто не выдавало присутствие обозного лагеря
ростовчан ни с воды, ни с берегов. Только когда мужики на судах, с натугой
упираясь в шесты, направили плоты влево, постепенно открылось скрытное
пристанище. То был маленький полуостров, заросший сосной и берѐзой, с
трѐх сторон окружѐнный рекой, а с четвѐртой — топким пойменным
болотцем. В закрытой от посторонних глаз бухточке, у прибрежного
кустарника и камыша, замерли на воде два плота. Из леса выбежали
несколько женщин и стариков. «Жемчужины» махали платками и призывали:

- К нам, земляки!
- К нам, родимые!
Встречались после жестокой разлуки мужья и жѐны, друзья и товарищи.
Кто-то прыгал от радости, протягивая руки, и счастливо улыбался, а кто-то
угрюмо молчал или плакал навзрыд.
Алексеевич не спрыгнул по-молодецки с плота навстречу своей Красе. Он
с гримасой боли на лице сошѐл на берег, слегка ковыляя. Ольга, заметив это,
побелела и, подскочив, трепетно спросила:
- Что с тобой стряслось?! Рана тяжѐлая?
Иван, через силу улыбаясь, тихо ответил, нежно обнимая красавицу: