Page 316 - Русская Одиссея

Но кто-нибудь из здравомыслящих товарищей возвращал таких мечтателей
к суровой правде жизни:

- Вызнают мунгалы — окружат и посекут.
Уже никакие обстоятельства не задерживали дружину в пути, даже
добывание пищи. Рыбу ловили по ночам у стоянок, используя сети и бредни.
На охоту выходили только наверняка: если замечали звериную тропу на
водопой, то рано поутру устраивали засады, так чтобы день всѐ равно
провести в дороге. Бывало, выручал чужеземцев Лобада, когда встречался
вогульский охотник или рыбак, у которого проводник выменивал еду для
русских.
На одной короткой ночѐвке в низовьях Чусовой, предводители сошлись у
самой воды. Огонь разожгли под большим береговым утѐсом, затмевающим
часть звѐздного неба. Воеводы должны были безотлагательно решать, куда
следовать их малой дружине после того, как покажется река Кама. У яркого
костра сидели Алексеевич, Краса, Книга, Балагур и Огонѐк. Книга, встав со
своего места, первым начал разговор о дальнейших путях-дорогах:

- От вогулов мне удалось узнать немало. Мы на последнем перепутье.
У нас есть ещѐ три возможных дороги: легче всего поплыть вниз по Каме до
Волги, а оттоль пешком до Руси не так и далеко, второй путь — напрямик
идти через реку Вятку в русские княжества, и третья дорога лежит в верховья
Камы и далее до новгородских полночных земель. Мы выбрали новую
Родину — новгородчину. Как туда добраться, когда нас преследуют?

- Самый лѐгкий — в низовья Камы, — высказался Иван, — но он
смертельно опасен.

- Там кого токмо нет, — согласился Максим. — Нашу сотню десять раз
перебьют!

- Верно! — знающе кивнул Фѐдор. — Слышал я от одного купца, что в
низовьях Камы засели ордынцы. Они держат в страхе покорѐнных булгар и
собирают тяжѐлую дань.

- Плохо ещѐ то, что там есть места открытые, степи начинаются, —
вспомнил Алексеевич. — Туда ни ногой!

- А напрямки через Вятку — чем не путь? — спросил недоумевающий
Огонѐк. — Оттоль, я слышал, можно податься и в княжества, и в Великий
Новгород.

- Одна беда на Вятке — сами вятичи, — терпеливо пояснил толмач. —
Они хоть и сродни нам, да отличаются неуѐмным нравом. Буйство и
лихоимство — их удел.

- Не след туда ходить, — воспротивилась Краса, — не по нашим силам
и сей путь.