Page 282 - Русская Одиссея

Тот, наконец, откашлялся и, испив воды, изрѐк:
- Мы с Паткеем вызнали у проезжего вогульского старейшины: скоро

по Иртышу будет устье Тобола и, ежели проехать недельку по Тоболу, то
можно выйти к устьям других рек, берущим своѐ начало у Каменного пояса.

- Ура-а-а! — грянули, не сговариваясь, ростовчане.
Люди кричали и плакали, целовались и танцевали. Фѐдор Книга, как
улеглись первые восторги, спустил соратников на суровую землю:

- Далеко ещѐ до Камня! Где-то к лету туда доберѐмся и, дай Бог, зимой
достигнем новгородских пределов.

- Господи! — плакал от счастья седой Ослябя. — К зиме на
новгородчине будем...

Народное веселье не прекращалось. Путешественники впервые осознали,
что кончается их бесконечная дорога. Одна радость догоняла другую, и
казалось, впереди дружину ждут только счастливые дни.

Прошла краткая церемония обручения новобрачных. Все уселись за
накрытые столы, и понеслось над диким Иртышом могучее русское
«Горько!». Сторонники, не испив ещѐ вина, захмелели от давно позабытого
на чужбине призыва. Целующемуся с Красой Алексеевичу слаще мѐда
показались пухлые девичьи губы, а Ольгин голубоглазый омут так и манил в
пучину страсти...

В тѐплой от тлеющего костра юрте Иван с Ольгой впервые проспали утро
походного дня. Бодро собирался в путь богатырь, подтрунивая над своей
молодой женой:

- Немудрено было так поздно проснуться — ведь всю ночь напролѐт
рассказывали друг другу сказки.

Растрѐпанная белокурая Краса залилась румянцем и, лукаво улыбнувшись,
спросила:

- Я у тебя насчитала пять шрамов от ран, а ты мне поведал токмо о
четырѐх из них?

Уже одетый витязь усмехнулся в русую бороду, прильнул к супруге,
поцеловал и трепетно ответил:

- А вот на следующую ночь я тебе раскрою, отчего у меня взялся на
теле пятый рубец...