Page 133 - Русская Одиссея

бревенчатые суда. Когда русские, кланяясь, стали выходить из юрты щедрых
хозяев, Ивана и Фѐдора остановила воркующим голосом дочь Дункая.
Толмач объяснил вожаку:

- Она беспокоится за твоѐ здоровье и сказала, что может помочь
захворавшим путникам травами и снадобьями от многих болезней.

Бия и еѐ родные братья добродушно улыбались, тогда, как здешний
старейшина всѐ мрачнел и мрачнел. Он то обращался к своей пожилой жене,
то к Бии и под конец к Фѐдору Книге. Переводчик пояснил друзьям:

- Канда не хочет, чтобы жена его покойного сына свободно
расхаживала по нашему стану. Лечить она будет, но вместе с супругой
старейшины — Хулемой.

- Воля хозяина, — пожал плечами Иван.
Выйдя к быстрой реке, предводители дружины решили не тянуть с
постройкой плотов. На берегу Уссури закипела работа: мужики валили лес,
обрубали сучья и скатывали брѐвна к самой реке. День заканчивался в
трудовых хлопотах: при стуке топоров и грохоте падающих сосен.
У вечерних костров сушилась потрѐпанная одежда усталых ростовчан.
Никто из них не роптал на тяжкий труд — наоборот, люди радовались:

- Дерева тут немерено — на целый град хватит!
- Книга подсчитал, что две дюжины плотов нам с лихвой хватит.
- Пока бабье лето стоит — надо успевать робить.
- Плотогоны у нас есть: взять хоть Студѐного с Полночным, да и
другие под стать им.
Тѐплые, ясные дни в середине осени текли, как вода в реке. В трудах и
заботах, с самого утра и до глубокого вечера ростовчане готовились к
дальней дороге. Усилиями сотен людей число плотов на левом берегу Уссури
непрерывно росло. За их постройкой Иван Алексеевич не забывал и другие
занятия, снаряжая десятки, а то и сотни русских на рыбалку, сбор кедрового
ореха и, конечно, охоту. За зверем сам вожак пока не ходил. Его не
отпускали заботящиеся о нѐм сотники и лечащая Бия. Она поначалу,
осмотрев раны богатыря и узнав, что он собирается на ловлю, осерчала и от
негодования стала топать ножкой и хмурить брови. Предводители еѐ
поддерживали, и Иван волей-неволей согласился.
Зато Фѐдор каждое утро уходил с удэгеями и русскими в лесную чащу —
он, как переводчик, был незаменим. После одной большой охоты, в ходе
которой удалось забить два десятка кабанов, Книга подошѐл к Алексеевичу
хмурым и расстроенным:
- До трѐх сотен молодцов собралось в дубняке, где прежде было
замечено стадо кабанов. Где-то пять десятков голов энтой живности