Page 138 - Русская Одиссея

лезли бы на рожон. И так дюжину оленей положили.
- Олекса шкуру хотел добыть: — его зипун давно прохудился, —

отозвался хмурый Никонор.
- Шкуры ныне потребны, — утвердительно молвил Гаврила, —

почитай, всѐ в дело идѐт: шьѐм полушубки, унты, треухи и рукавицы.
Звериные шкуры пойдут на стены юрт — зима впереди. Ещѐ сани ладить
начали, чай наш путь по льду рек будет.

- Молодец, Молчун! — уважительно сказал Семѐн Огонѐк и вздохнул.
— Берегись бед, пока их нет!

- Впереди Мурэ, — задумчиво молвил Иван, — как-то у нас с гольдами
сложится. Вот бы и с ними в дружбе быть?

- Так и будет! — не сомневался Фѐдор. — Они родственный удэгейцам
народ и вполне мирный, как о них отзываются.

Вечерний костѐр медленно догорал. Предводители залезли в тесную
палатку на постель из пушистых сосновых веток и разложенных шуб. Сон
сразу не шѐл, все кутались в меха и с непривычки поѐживались. Фѐдор
Книга, что-то вспомнив, прыснул от смеха и сказал друзьям в темноту:

- Вчерась, иду по стану, и тут Максим Балагур пристал с расспросами:
«Нет ли где тут большой и длинной реки, чтоб без помех доплыть до самой
Руси-матушки?» Я ему, весельчаку, отвечаю: не создал Господь Бог энтого.
Придѐтся всем нам испытать ещѐ много лишений, чтобы достичь далѐкой
Родины.