Page 134 - Русская Одиссея

оказались в западне, но многим из них всѐ же удалось вырваться. Секач[4],
видя гибель своих сородичей, отчаянно пошѐл на прорыв и разомкнул цепь
охотников. Молодой Терентий из сотни Семѐна поплатился жизнью:
разъярѐнный зверь подцепил его клыками. Ещѐ один парень изрядно
изувечился.

Иван в бессильи ударил кулаком по бревну, на котором сидел:
- Теряем удальцов не в битвах за свободу, а за своѐ сытое брюхо!

Глава шестая
СПЛАВ С БЕГЛЯНКОЙ

Хмурым осенним утром солнце, едва пробившись сквозь облака, осветило
оживлѐнный левый берег Уссури, на котором шли последние предпоходные
хлопоты. Двадцать пять добротных плотов медленно покачивались на речной
воде у каменистого берега.

Каждая сотня занимала и буквально обживала свои суда: переносились
вещи и оружие, устанавливались палатки, готовились длинные сосновые
шесты для управления плотами. Съестные припасы хранились у
крестьянской сотни. Семѐн Огонѐк с нескрываемой гордостью показывал
Ивану Алексеевичу обильную кладовую в мешках:

- Глянь-ка на копчѐную и вяленую рыбу: тут и сазан, и щука, и хариус,
и налим. На двух следующих плотах мясо припасено: в основном кабанина.
Есть ещѐ и брусника с клюквой, и сушѐные грибы, и кедровый орех.

- Добро, — пожал богатырь руку справного сотника, и тот, морщась от
боли, спешно выдернул ладонь из железной клешни.

Ростовский вожак огляделся вокруг: дружина целиком перешла на плоты,
местное население стояло на берегу. Наступил момент прощания. Иван
кивнул Фѐдору и вместе с ним стал подниматься на пригорок, где были
Канда с сородичами, а также Аган и Сале, уходившие обратно к своему
побережью. Книга лукаво спросил Алексеевича:

- Среди провожающих я не вижу Бии, а ведь она лучше всех
относилась к нам, особо к тебе.

- Бог ей судья, — спокойно отозвался Иван, — ты-то знаешь: моѐ
сердце давно занято.

Двое русских тепло простились со здешними жителями, и под конец Иван
в посеребрѐнных доспехах, в наброшенной на плечи тигровой шубе

--------
[4] Cекач – крупный кабан, вожак.