Page 76 - Русская Одиссея

Монгольский тумен, попав в страну древней цивилизации, скакал
широкой дорогой прямо к большому городу Пекину. До самого горизонта
простирались рисовые поля, разбитые на мелкие крестьянские участки, их
пронизывали каналы и канавки, проведѐнные от русла великой Хуанхэ.

В начале весны без особых происшествий воины Торгула подъехали к
северной столице Китая. На плоской равнине рассыпалось несметное
количество глинобитных построек, вокруг которых царила деловая суета
вечно занятых китайцев. И глиняных домов, и желтолицых людей было так
много, что всѐ это было похоже на огромный человеческий муравейник.
Среди бедняцких хижин то тут, то там вздымались к небу многоярусные
башни изящных пагод[5]. А далее сквозь сизую дымку виднелись
великолепные дворцы с причудливо загнутыми крышами. Бывшая столица
Цзыньского царства вызывала у ростовчан разные чувства:

- Великий город, прорва народа, а под табунщиками ходят!
Тумен не вошѐл в густонаселѐнный Пекин, а свернул в пригород, к
зеленеющим холмам. Там уже находилась летняя ставка монгольского
правителя. Его жѐлтый шѐлковый шатѐр и белые юрты охраны стояли
отдельно от серых жилищ, эффектно выделяясь на однообразном унылом
фоне.
За день до появления тумена, местный хан был вынужден выехать с
войсками в одну провинцию, где вспыхнул крестьянский бунт, потому
Торгула и его тысячников встречали приближѐнные чингисида.
Соплеменников, прибывших с милой сердцу любого монгола родной степи,
угощали на славу. Постелили пѐстрые ковры в просторном шатре, и на
сафьяновых подушках расселись хозяева и гости. Безмолвные рабы подавали
в золотой и серебряной посуде жареную баранину и жеребятину с отборным
рисом. Сушѐные фрукты и сладости лежали на драгоценных подносах
крутыми горками. Не забыты были на пиру и степные хмельные напитки.
Темнику и его воинам клятвенно пообещали выдать в дальнюю дорогу муку,
рис, копчѐную и вяленую конину и солѐное сало.
Пришло время горьких расставаний у славян. Алексеевич с сотниками
выбрали для японского похода пятьсот лучших, на их взгляд, русских
мужчин и юношей. Невольники стояли двумя отрядами друг против друга.
Разделѐнные люди, вместе многое испытавшие, впервые заплакали. Те, кто
оставались в Китае, глухо роптали:

- Алексеевич! Почто нас не взял, али мы в чѐм повинны?
Иван приложил руку к сердцу и откровенно ответил:

--------
[5] Пагода – буддийский храм.