Page 170 - Русская Одиссея

надвигающейся ночи чужой огонь, его осторожно обходили передние сотни
славян.

Охватить греющихся у костра скотоводов без лишнего шума не удалось.
Словно нехотя залаяли степные псы, когда до цели оставалось с четверть
поприща. Лай усиливался, и беспечность нескольких сторожей сменилась
неподдельной тревогой. Трое пожилых монгол схватились за копья и
свинцовые плети. Четвѐртый, молодой и горячий, дико завизжал и выхватил
кривой клинок.

Ростовчане молча, бегом преодолевали тѐмное пространство, стремясь как
можно быстрее сойтись с врагом. Из неизвестности ночи на охрану
вынырнули хорошо вооружѐнные воины. Их копья с железными
наконечниками взяли в кольцо опешивших кочевников. Фѐдор Книга по-
монгольски предложил им сдаться. Трое старых степняков, злобно крича,
опустили оружие, понимая бесполезность сопротивления. Молодой пастух,
размахивая мечом, не унимался. Иван Алексеевич в блестящих доспехах и с
громадным топором в руках сказал Фѐдору:

- Передай старикам, чтобы успокоили щенка. Мы не убиваем ради
забавы.

Слова Книги возымели действие. Табунщики зашипели на задиристого
буяна и сами скрутили ему руки. Затем и их, в свою очередь, связали, и
засунули кляпы в рот.

В бесприютной ночи горели костры, вокруг которых кипела деловая суета.
Семѐн Огонѐк с крестьянами, заранее приготовив конскую упряжь, теперь еѐ
раздавали. Умелые руки русских наездников, поднаторевших в обращении с
монгольскими лошадьми во время путешествия на восток, делали свою
привычную работу. Быстро разобрав и оседлав коней, ростовчане
обнаружили, что на каждого выходит по два, а то и по три коня. Радостный
шѐпот и негромкие восклицания разносились по округе:

- Живѐм, браты! Пешком отходили.
- Теперича нас нахрапом не возьмѐшь!
Наскоро приторачивались к запасным лошадям жирные бараны. Крепко
связанные животные жалобно блеяли, что не на шутку встревожило Ивана
Алексеевича. Он нашѐл в полутьме, среди мужиков Семѐна Огонька с
Данилой Ухватом и приказал им:
- Берите обоз и все три сотни баранов на себя и плетитесь у нас в самом
хвосте, иначе беды с энтим блеяньем не оберѐшься.
Вечно спешащий Семѐн кивнул на ходу, зато Данила, пожав плечами,
ответил за друга: