Page 171 - Русская Одиссея

- Мы не гордые, в гости к Батыевой родне можем и последними зайти.
Майские ночи коротки. За хозяйственными хлопотами и поглощением
копчѐной баранины стремительно убывало тѐмное время суток. Алексеевич,
собрав под свою руку воевод, обратился к Книге:

- Расспросили монгол? Где главное кочевье Ори-Фуджинь?
- Да! Схваченные табунщики из еѐ стойбища, запираются и не хотят
казать сторону Батыева кочевья. Правда, Халубей, который у меня сидит
отдельно, машет рукой по-прежнему на закат. Ему я больше всего верю, он
из соперничающего рода — Гаюкхана. Думаю, туда наш путь. Пасущийся
скот Ори-Фуджинь указывает, что еѐ стойбище близко.
- Добро! — радостно воскликнул Алексеевич и, вскочив на лошадь,
обратился сначала к сотникам: — Селение возьмѐм в кольцо! Никто не
должен упредить другие кочевья! Передайте своим: воюем токмо с
мужиками. Всѐ ценное — в общий котѐл.
Иван Алексеевич тронул своего скакуна и отдал вольнице долгожданный
приказ:
- По коням, други! На ворога!

Глава четвертая
ДВА СОКРОВИЩА

Предрассветной порой по степи летели крылатые сотни. Луна и звѐзды
сквозь рваные облака светили таинственно и призрачно. Дружина мчалась
раскинувшейся конной лавой. Бессонная ночь была на исходе, а желанное
кочевье всѐ не обнаруживалось. Окрест посланная разведка пока не замечала
признаков жилья. Нервы у всех были натянуты как на тетиве лука.

Наконец, передовой дозор доложил: есть селение. И тотчас, где-то впереди
залаяли собаки. У Алексеевича забилось сердце, и он возбуждѐнно крикнул:

- Соколы мои! Шире, шире расходись! В обхват, а после ударим!
Вместе с лошадиным топотом теперь отчѐтливо слышался и лязг оружия, и
ободряющие возгласы:

- С Богом!
- Держись, земляки!
Ростовская вольница выпускала стальные когти. Уже белели на пути
десятки юрт, а в середине стойбища маячил шѐлковый шатѐр.
Монголы спокойно спали в своих степных жилищах, забитых
награбленным богатством. Они не сомневались ни на миг, что вокруг на
тысячи и тысячи поприщ нет серьѐзных противников. Лишь нарастающий