Page 168 - Русская Одиссея

Хлопая длинногривого по холке, он сказал своему верному помощнику
Даниле Ухвату:

- Вот она, наша первая ласточка! Вынослива как горная коза!
Тот понимающе кивнул и, распахнув изюбровый полушубок, напомнил
сотнику:

-Мыслю, не зря мы с умельцами Гаврилы наделали из чего было разной
конской сбруи. Всѐ пошло в ход — и верѐвки, и сыромятные ремешки.

- Чем больше — тем лучше, — ответил Семѐн, — не знамо сколь нам
лошадей да всякого добра ещѐ попадѐтся...

На третий день сторонники, как и утверждал пленный охотник, вышли к
последней лесистой возвышенности. Отсюда открывался чудный вид на
степные просторы. Зеленела, наливаясь весенним теплом, монгольская
равнина. Линия горизонта отодвинулась столь далеко, что ростовчане
щурились, пытаясь разглядеть, кто таится во враждебных далях.

Русский лагерь хоронился в небольшой ложбинке между двумя горками.
Воеводы велели людям отдыхать до вечера, а сами вместе с Агдой и
Халубеем взобрались на высокий холм, поросший густым кустарником.
Фѐдор Книга опять с тревогой в голосе вопрошал у захваченного:

- Верно ли ты указываешь сторону, в которой будет кочевье Батухана?
Халубей упорно кивал на запад и вдруг стал тыкать пальцем туда же и что-
то лопотать по-своему. Толмач, подслеповато щурясь, попросил соратников:

- А ну-ка, гляньте как следует, не видно ли там табунов?
Иван Алексеевич первый высмотрел конские косяки:

- Видно! Они!
При свете яркого солнца, на фоне изумрудной травы угадывались табуны
лошадей и ещѐ какие-то стада. Фѐдор перекрестился и проникновенно сказал:

- Слава Богу! Господь услышал молитву!
Поставив дозор наверху, предводители дружины спустились к своему
лагерю. Многие люди не спали после трудной дороги, а коротали время, ведя
негромкие беседы в кругу близких друзей о том, как долго они ждали этого
часа. Сколько ими было передумано, сколько накопилось гнева к окаянным
врагам Руси. Но всѐ же тѐплый погожий день и настойчивые уговоры
сотников вздремнуть до сумерек уложили ростовчан на зипуны и полушубки.
Только воеводы, собравшись у большой кривой сосны, обсуждали будущее
нападение на охрану и захват лошадей.

- В полночь поспеть бы к табунам, — рассуждал Иван Алексеевич, — и
не спугнуть бы сторожу.

- Вестимо так! — поддержал его Никонор Новгородец.
- Потому дружина к закату солнца должна выстроиться у кромки