Page 127 - Русская Одиссея

шорохи спящего леса.
Ночь была на исходе. Иван бодрился, чтобы не уснуть, брал в руки мокрый

снег и обтирал лицо. Вдруг в тревожной полутьме, кроме привычного
поскрипывания деревьев, стали слышны посторонние шорохи.

Сосредоточенно вглядываясь в смутные тени, Иван крепче сжимал топор.
Он увидел огромного зверя, когда тот распластался в прыжке на него. Иван
уже не успевал ударить, лишь сделал шаг в сторону и ткнул лезвием топора в
бок тигру. Этого хватило, чтобы слегка ранить полосатого противника, но
сам охотник был сбит с ног мощной лапой. Грозный рык разнѐсся по
ночному лесу. Раненый тигр замер на миг, сверля круглыми зелѐными
глазами и махая длинным хвостом. От удара хищника боевой топор
Алексеевича отлетел в сторону, а до копья было не достать — оно стояло,
прислонѐнное к кедру.

Над лежащим на спине Иваном оказалась оскаленная пасть. И он, ничего
другого не придумав, засунул глубоко в пасть одну руку. Другой
лихорадочно нащупывал у пояса ручку кинжала. Тигр задыхался от ярости и
от того, что человек, ухватив его за язык, не давал воспользоваться острыми
клыками. Откусить по локоть руку в шубейном рукаве в таком затруднении
хищник не мог, потому действовал лапами. Когти зверя разорвали медвежью
шубу, надетую поверх кольчуги, повредили железо в нескольких местах.
Шлем на голове спас богатыря, но он был сильно оглушѐн, и раны на плечах
и руках кровоточили. Перед тем, как потерять сознание, он ударил-таки тигра
кинжалом в полосатую грудь, повернув для верности рукоятку. Упав в
забытьѐ, Алексеевич уже не видел, что и могучий хищник пал рядом с ним,
корчась в агонии.

Подбежавшие пятеро охотников, ужаснулись, увидев лежащие вместе
распростѐртые кровавые тела — человека и матѐрого тигра. Освободив от
смертельных объятий, Ивана сразу унесли в лагерь, разбуженный яростным
рыком зверя. Там героя быстро раздели, промыли раны, а Аган и Сале
приложили к ним какие-то травы. Перевязав бесчувственного богатыря,
устроили ему в палатке мягкую постель из сосновых веток и шуб.

Занималась утренняя заря. Раненый проснулся и обвѐл мутным взором
обеспокоенных товарищей. Сильно болело левое плечо, и большие синяки
проступали на жилистом теле. Вокруг гудели голоса. Люди искренне
переживали, не зная, чем помочь, в бессилии сжимали кулаки:

- Пострадал Алексеевич за нас!
- Должен оклематься — силѐн мужик!
Ростовчане с удивлением рассматривали принесѐнного в стан убитого
диковинного зверя, восклицая при этом: