Page 53 - Русская Одиссея

жестокостью токмо в Самарканде перебила сто тысяч мужчин и юношей.
Иван встрепенулся от тяжких дум и ответил:
- Нам бы столь мужиков иметь при Батыевом нашествии! Тогда бы всѐ

по-другому обернулось, а что могли мы сделать против бессчѐтного числа
разъярѐнных кочевников?

Ехавший поблизости Семѐн Огонѐк уверенно закивал:
- Верно, Алексеевич! Мы в то лихое время односельчан уводили

лесами от табунщиков. Вон мой дружок Данила Ухват пусть скажет —
вместе тогда были.

Семѐн перегнулся и дружески похлопал рукой скачущего бок о бок с ним
светловолосого, конопатого парня лет двадцати. Данила солидно кашлянул,
заговорил, сильно окая:

- Мы с Огоньком едва успели баб и детишек схоронить в чащобе, как
мимо нас по дороге промчалась тьма тьмущая злых мунгал. Царица небесная!
Их было словно саранчи в поле, и ушли они в сторону реки Сить.

- Всѐ так, — размышлял вслух Книга. — Ростов Великий в ту
страшную годину Бог миловал. Батый сначала нашѐл и разбил войско князя
Георгия, а после поспешил до хлябей весенних взять Великий Новгород, да
завяз в болотине. Ранняя распутица город сберегла.

Коренастый Ухват безнадѐжно махнул рукой:
- Минуло три года, и мы тоже пьѐм общую горькую чашу. От алчных

степных волков не откупиться и не спрятаться...
За несколько дней пыльной дороги посланцы Батухана достигли берега

другой крупной реки средней Азии — Сейхун[6]. В конце августа и она
порядком обмелела, и потому отряд Хорона легко еѐ преодолел. Почти без
отдыха тысячник гнал верные сотни и рабов далее на простор необъятной
степи. Позади остались заражѐнные мором города и селения некогда
могучего Хорезма. Свежий встречный ветер уносил кошмары прошлых дней.

--------
[6] Сейхун – река Сырдарья, как и Амударья впадает в Аральское море.