Page 52 - Русская Одиссея

Глава четвѐртая
ЧЁРНЫЙ МОР

К вечеру пронеслась тревожная весть — в Самарканде начался чѐрный
мор. Во всех мечетях правоверные муллы много и усердно молились, но
беспощадная болезнь стала проникать везде.

Люди покрывались гнойниками и чирьями, потом чернели и умирали за
несколько дней. Смерть от страшной напасти не миновала ни одной улицы,
ни одного закоулка. Власти приказали убирать трупы, поливать те места
смолой, но болезнь находила новые жертвы.

Чѐрный мор объявился и в лагере «бешеных», и в русском полоне. Тела
нескольких мужиков, юношей и девушек покрылись страшными язвами.
Больные рыдали, предчувствуя скорый конец и умоляли соотечественников:

- Простите, православные, коли мы кого обидели. Не поминайте лихом!
Ростовчане, окружая несчастных заботой, всѐ же близко к ним не
подходили из-за боязни заражения и искренне сочувствовали:

- Молиться будем за вас. Времена наши тяжкие. Завидовать некому —
судьбы у всех схожи: кто раньше отдаст Богу душу, кто чуть позже...

Встревоженный не на шутку Хорон приказал своему отряду срочно
уходить прочь из Самарканда. Монголы яростно погоняли лошадей,
выбираясь из многолюдных долин в пустынную степь, мчась на северо-
восток, подальше от «чѐрной» смерти. Она не сразу покинула ряды ордынцев
и невольников, то и дело выхватывая несчастных и в пути.

Заболевшим нукерам оставляли на голой равнине палатку, еду и коня.
Если обнаруживался недуг у девушки или русского мужика, то их участь
была ужасна. Таких обречѐнных бросали на верную смерть в пустынной
местности, не давая даже пищи. Жуткими ночами слышались горькие
причитания ростовских дев. Славянки оплакивали ещѐ живых, но покинутых
на дороге своих подруг:

- Почто, Господи, ты забираешь невинных голубок?
В пути Алексеевич отгонял тревожные мысли, уповая на Божью милость.
Он каждый день искал глазами Ольгу среди скакавших впереди девушек.
Переживал за неѐ и успокаивался лишь тогда, когда замечал ярко-красный
платок своей лады. Фѐдор подбадривал друга:

- Хворь пристаѐт больше к слабым, а твоя Краса и другому мужику не
уступит. Какая на Руси женская порода бывает!

Лицо Алексеевича по-прежнему выражало тревогу. Тогда Книга, чтобы
отвлечь его, переменил тему разговора:

- Представляешь, в своѐ время орда Чингисхана с коварной