Page 38 - Русская Одиссея

Среди ростовских лапотных крестьян, занятых этим нелѐгким трудом,
выделялся ярко-рыжей шевелюрой и напористостью в работе Семѐн Огонѐк.
Он каждый раз хитро прищуривался перед тем, как снова подбодрить своих
земляков:

- Почто приуныли, да всѐ молчком — будто в рот воды набрали, а не в
бурдюки. Слава Богу, нам не по пустыням египетским сорок лет бродить. И
месячишка не минует, как увидим и Синее море, и новую реку — так слышал
от табунщиков наш толмач Книга. Выше нос, сиволапые! Завтра тронемся в
путь с полными закромами, где будет славно булькать речная влага.

Мужики гоготали и в долгу у Семѐна не оставались:
- А дадут ли нехристи полону напиться? Как бы нам не пришлось

слюнки глотать, когда анафемы станут пить.
Огонѐк не сдавался и, горячась, отвечал:
- Дадут, браты! Иначе, зачем тащить православных на край света?
Так всем миром трудясь и терпя лишения, старались не унывать люди

русские, заброшенные горькой судьбой в чужие края.
Вечером, перед тем, как усталое солнце нырнуло в прибрежные густые

камыши, Алексеевича допустили к ростовчанкам с целью успокоить и
утешить их. Богатырь ласково говорил с окружавшими его девушками, а сам
искал глазами свою возлюбленную. Когда он увидел еѐ, то удивился, как она
похудела. Красота девы от этого ничего не потеряла. Синие очи Ольги
смотрели на Ивана печально и загадочно. Русский вожак продолжал
уговаривать полонянок:

- Потерпите, девоньки, быть может, удача повернѐтся к нам лицом.
Тут Алексеевич подошѐл к своей ладе и, протянув ей свѐрток,
взволнованно сказал:

- В дороге вы следуете впереди нас, и я очень хочу, чтобы ты повязала
сей платок на голову. Я буду видеть тебя — мне станет легче. Заметный
подарок собрались сделать своим ненаглядным ещѐ трое моих земляков. Мы
добыли платы у купцов, торгующих у Сарая.

- Бедные вы, бедные, — печально качнула изящной головой Ольга
Краса и удивлѐнно спросила: — На что же вы их купили?

Богатырь, немного помявшись, искренне ответил:
- Порой и одѐжу снимали, у кого добрая была, а где и дружки помогли.

Юные пленницы, обступившие Ивана и Ольгу, с любопытством смотрели
на них, с сочувствием относясь к любви, вспыхнувшей не ко времени.

Белокурая красавица взяла из рук светло-русого великана свѐрток, без
слов развернула его и увидела ярко-красный платок. Тут неумолимые
монголы из охраны схватили Алексеевича и повели обратно в мужской стан.