Page 43 - Русская Одиссея

передал еѐ славянину со словами:
- Покажи, на что ты способен, я хочу увидеть твоѐ искусство.

Иван Алексеевич бережно взял своего железного друга и поцеловал в
лезвие. Оно сверкало в косых лучах багрового солнца. Огромный топор,
кованый умелыми новгородскими кузнецами на пять раз, рассекал любую
броню. Налюбовавшись им, богатырь окинул взглядом окруживших его
вооружѐнных монгол. Нахлынули вдруг воспоминания жестокой битвы на
реке Сить. Перед Иваном всплыл исход той сечи. Он вместе с десятком
земляков пробивался к лесу сквозь кольцо ордынских всадников. Алексеевич
прорубил тогда кровавую дорогу к спасительному ельнику. И сейчас
ростовчанину кровь бросилась в лицо, и его топор стал со свистом описывать
замысловатые круги. С предельной силой наносились воображаемые удары
то слева, то справа. У очевидцев захватывало дух.

Боевые упражнения происходили в низине между двух пологих холмов.
На одном их них помещались русские девушки, а на другом, в цепи
сторожевых костров — юноши и мужчины. Все они внимательно наблюдали,
как мастерски делает выпады своим грозным оружием их вожак. У монгол,
стоящих около Ивана, от страха ещѐ больше сузились чѐрные глаза.

Когда Алексеевич опустил боевой топор, с соседних высот донеслись
возгласы одобрения и восторженные крики: «Иван!» Он оглянулся и обратил
взор на возвышенность, где были пленницы, и заметил яркий
приветствующий платок Ольги Красы. Сердце Ивана гулко застучало и
сладостная истома охватила его тело.

«Бешеные» сразу забрали столь устрашающий топор. Тысячник, несмотря
на зародившийся и у него страх, восхищѐнно произнѐс:

- Ты — настоящий багатур! У вас на Руси тысячи урусов названы, как
и ты — Иванами. Я и мои нукеры отныне будем звать тебя — Большой Иван!
Ты нужен нашему войску!

Алексеевич с сожалением посмотрел вслед кочевнику, уходившему с его
топором, и с надеждой в голосе сказал:

- Спасибо на добром слове, Хорон, хочется, чтобы энто оружие было
опять со мной. Ни одна броня, ни шеломы не устоят против него.

Предводитель «бешеных» ответил, глядя русскому в глаза:
- Его ты получишь в Монголии...

Пурпурный диск солнца садился за далѐкий безлесый горизонт, унося с
собой дневной жар. Иван с Фѐдором вернулись в ростовский стан.

Расстроенный и взволнованный Иван в нетерпении выпалил близким
соратникам:

- Эх, браты! Ещѐ бы чуть — разнѐс бы я табунщиков своим топором!