Page 207 - Русская Одиссея

- Будет на чѐм и самим уплыть, и скарбу место найдѐтся!
В ранних сумерках к отрогу Хамар-Дабана, занятому дружиной,
примчались на взмыленных конях воины Никонора и сопровождающие
бурята. Буквально по пятам их преследовали монголы. Первым домчался до
своих Новгородец. Его конь, вдруг зашатавшись, пал и задѐргался в
конвульсиях. Вся морда была в пене, а глаза закатились.
Навстречу сотнику быстро спускались с вершины горы русские
предводители. Им нетерпелось узнать, что произошло с заслоном этим
утром.

- Видим — поранен ты. Велика ли была сеча?
Едва отдышавшись, их соратник стал рассказывать, время от времени
морщась от боли и поправляя лямку на перевязанной руке:

- Как вы снялись на заре — было поначалу тихо, а после табунщики
зашевелились. Видно, с того берега им соплеменники передали, что дружина
ушла, и рубеж держит горстка людей. Ну мы с бурятами их и встретили.
Мунгал было чуть не втрое больше супротив нас. Завал всѐ же отстояли и
урон ворогам немалый нанесли. Ближе к полудню они опять скапливаться у
холма стали. Ну тут уж я велел отступить, чтобы избежать новых жертв.
Сотня потеряла семерых, а вот буряты почитай все без броней были — у них
два десятка не досчитались...

- На твердыню пора, — перебил Новгородца Алексеевич и обратился
ко всем: — Браты, скорей на кручу!

Только-только ростовчане соединились на горе, как преследователи,
подскочив снизу, сразу попытались атаковать. Но сверху полетел град
камней и стрел. Степняки, не выдержав, с воем отскочили обратно, унося
своих увечных. На склоне остались лежать тяжелораненые кони, их
предсмертный храп и жалобное ржание ещѐ долго оглашали окрестности.

Когда скудные лучи багрового солнца ещѐ лизали западные склоны
возвышенности, где утвердились русские, к ним направились двое всадников
из враждебного лагеря. Верховые подъехали к защитникам на расстояние
полѐта стрелы и остановились. Один из них был, судя по всему, знатного
происхождения. На это указывал и богатый чапан, отделанный золотом, да и
гарцевал он на ахалкетинском скакуне. В другом наезднике ростовчане с
удивлением узнали сильно похудевшего Акинфа Дородного в монгольской
одежде. Предатель, подбоченясь, возвестил соотечественникам, кто он
теперь:

- Я толмач хана Товлубея, коему поручено изловить вас и доставить в
Каракорум.

Все горлохваты в дружине, что были в тот момент на горе, смогли в гневе