Page 16 - Русская Одиссея

Душевное состояние приятелей было различно: Фѐдора Книгу явно что-
то угнетало, а Иван Алексеевич, наоборот, находился в приподнятом
настроении, под стать весенней погоде и наступившей масленице.
Взволнованный богатырь так и светился от счастья, потому поспешил
поделиться с давним другом:

- Влюбился я недавно в красную девицу — писаную красавицу, дочку
местного купца. Звать еѐ Ольга, и всем хороша, но крута нравом и остра на
язычок. Хочу сватов засылать к отцу. У него, думаю, отказа не будет, а от
девы всего можно ожидать. По еѐ глазам вижу — нравлюсь, а всѐ хвостом
крутит, будто не знает, что я в дружине первый боец.

Книга с мягкой улыбкой выслушал откровения Алексеевича. Затем он
расстегнул свой тѐплый зипун и с горечью посетовал:

- Жаль, мала теперь ваша дружина, и не ведѐт еѐ, как прежде, наш
любимый князь Василько.

- Да, — помрачнев, ответил Иван, — много ростовчан сложили свои
буйные головы на реке Сить, когда помогали Георгию[9] — Великому князю
Владимирскому. С тех пор у меня рубец на груди остался — на память от
безбожных мунгал.

Друзья замолчали, посмотрев на праздничное масленичное гуляние: мимо
них прошѐл зазывала-коробейник, громко нахваливая свой товар, откуда-то
слышался весѐлый смех, и в воздухе витал запах блинов. Несмотря на это,
Фѐдор хмурился:

- И день пригожий, а не в радость, как вспомнишь, что все мы данники
ордынцев.

Иван спокойно и с достоинством отвечал:
- Не кручинься, победили нас табунщики[10] токмо своим несметным

числом. Было их на Сити, как саранчи, а наших совсем мало. Ранили тогда
меня, но отправил я трѐх степняков к их праотцам. Мы — люди русские, ещѐ
соединимся, и настанет время, переведаемся мечами с завоевателями....

--------
[9] Георгий — погиб при батыевом нашествии, после него Великим князем
стал Ярослав — отец Александра Невского.
[10] Табунщики — монголы и другие степные народы.