Page 348 - Русская Одиссея

будет лежать меж двух коней в трудной дороге.
- Вот голова! — обрадовался рыжий Петрович, хваля другого рыжего:

— Я не додумался бы о таком.
Купец, качая головой, проводил взглядом удаляющихся помощников и с

завистью спросил Иван:
- Где ты нашѐл это рыжее чудо?!

Тот смеялся от души:
- Веришь — нет! С самой Мунгалии наша дружина, почитай, и не

голодовала, во многом благодаря Огоньку...
Багряное осеннее солнце стояло в зените. На холме ростовчане закончили

погрузку скарба на лошадей, отданных им новгородцами. Четверо
путешественников, перед тем как спуститься к реке, молча простились с
безымянной высоткой, где приняли смерть в бою их друзья и соратники, где
они сами чудом избавились от «бешеных». Затем они направились к
союзникам, расположившимся у камского берега. Выжившие «одиссеи»
осторожно ехали по вчерашнему ратному полю, вспугивая налетевшее с
окрестностей чѐрное вороньѐ.

У реки ростовчан ожидали два конных отряда. Один из
них возглавлял Терентий Петрович. В нѐм были легкора-
неные и тяжелораненые новгородцы. Сильно изувеченные
были устроены в удобных лежанках, помещѐнных между
попарно стоящих лошадей. Другой, более крупный отряд,
был под руководством Саввы Тимофеевича. Возле его мо-
лодцев понуро паслись несколько сот степных скакунов, а
рядом, на зыбкой волне, покачивались просмолѐнные лод-
ки.

Первым к промысловикам подъехал на вороном жеребце Иван Алексеевич
в тигровой шкуре. Он царским жестом махнул Семѐну Огоньку, и тот подвѐл
к северянам двух лошадей, нагруженных большими кожаными баулами.
Иван слез с коня и, отвесив низкий поклон, обратился к притихшим
новгородцам:

- Примите от дальних и гонимых странников дар в знак благодарности
за спасение от окаянных мунгал.

Иван с Семѐном быстро развязали мешки, и на луговину потоком
посыпались драгоценные изделия: кувшины и подносы, чаши и бокалы,
ложки и тарелки.

Потом ростовский витязь подошѐл к купцу, у которого от этой сверкающей
картины заблестели глаза. Алексеевич подал Тимофеевичу золотой кубок,
усыпанный разноцветными камнями. Тот только удивлѐнно выдавил: