Page 302 - Русская Одиссея

выстоим и, соединившись, уплывѐм прочь от степняков. Вспомни Ангару.
Народ расходился кто куда, а к Алексеевичу обратился Книга:
- Меня почто с собой не берѐшь, а лишь мою полусотню?
Витязь легонько притянул друга и тихо сказал:
- Ежели меня не станет — ты проведѐшь людей на новгородские земли.

И поторопись, Фѐдор — мунгалы ждать не будут. Уводи обоз от греха
подальше и строй плоты.

Подбежал попрощаться к Ивану и Семѐн:
- Оставим вам поболе еды и верѐвок. Держитесь на вершине.

Вожак наказал:
- Смотри там за всем, Береги «жемчужин» и казну. Поплывѐте к нам на

выручку — их не берите.
- Всѐ исполню, Алексеевич! — заверил Огонѐк. — Обманем Хорона и в

энтот раз...
Спешно разделилась дружина на две неравные части: большая поднималась

по узкой тропке к высокой горбатой горе, а меньшая с подсказки Лобады
переходила вброд Чусовую, чтобы спрятаться в лесу. Одной из последних
хотела было вступить в июньскую воду Краса, но, оглянувшись, увидела, как
муж с десятком воинов спокойно дожидается прихода «бешеных». И не
выдержало женское сердце — побежала она к Ивану и повисла на его плечах
с воем:

- Почто стоишь?! Почто ждѐшь смерти неминучей?!
Еѐ лучистые голубые глаза были в слезах. Она с тоской и болью смотрела
на любимого. А тот с мольбой в голосе уговаривал:

- Беги, милая, беги! Береги себя!
- А тебя мне кто сбережѐт?! — не унималась Ольга. — Кто?!
- Твоя любовь! — торопливо отвечал Иван. — Скоро на горе загорят
костры, а я с воями буду отступать к вершине, заманивая табунщиков, и я
уверен: они, как мошки, полетят наверх, на свет огня.
Иван на прощание поцеловал жену и, забросив топор на плечо, пошѐл по
тропе, ведущей к Волчихе. Ольге ничего не оставалось, как побежать на зов
своей подруги Марии, стоящей на другом берегу реки...
Июньское солнце уже стало задевать гребень гор, когда к Чусовой выехала
передовая сотня монгол. Азиаты, прищуриваясь, осматривали открывшуюся
местность. Они увидели заманчивую картину: на расстоянии в половину
поприща маячила могучая фигура богатыря в серебристых доспехах,
уходящего с горсткой воинов к высокой горе, на вершине которой пылал
большой костѐр.
- Урусы! Большой Иван! — завопили ордынцы.