Page 300 - Русская Одиссея

цели. Первый заметил реку Лобада и указал Фѐдору Книге. Толмач
прищурился от бьющего в глаза светила и разглядел за тропой серебро воды.
За высокими соснами блестела, переливаясь, большая река. Фѐдор звонко
крикнул бредущим за ним путникам:

- Чусовая!
Долгожданная весть быстро прокатилась до конца вереницы людей.
Вдохновлѐнные, двинулись они, по узкой дорожке, радостно
переговариваясь:

- Скоро привал и ночѐвка!
- Плоты собьѐм, и тогда плыви — не хочу!
На песчаный берег реки выходили усталые ростовчане. Они, сбросив
поклажу, устремлялись в прохладу воды. Зачерпывая полные пригоршни,
жадно пили, с наслаждением умывались и снова пили живительную влагу.
Когда все вышли с тропы и разместились на ласковом песчаном плѐсе,
неожиданно из-за сосен вынырнул конный дозорный. То был Антип Лихой
из боевой полусотни. Бледное лицо юноши выдавало смятение. Подъезжая к
соратникам, он кричал, что было сил:
- Беда, браты! Мунгалы на Исети!
Иван Алексеевич с предводителями пробились к нему, сквозь
растревоженную толпу ростовчан, и настойчиво расспрашивали:
- Много ли их видел?
- Поганые перешли Исеть?!
Раскрасневшийся от скачки и волнения Антип, отпив речной воды из
поданного ковша, начал сбивчиво рассказывать:
- Как вы с рассветом ушли, я забрался на лесистый пригорок и
привязал Орла пастись неподалѐку. С высотки был виден брод, где мы давеча
переходили Исеть, да и сама тропка просматривалась...
- Не тяни! Время дорого! — прервал его Балагур.
- К полудню табунщики показались, — скороговоркой затараторил
дозорный, — узрел их всего пару десятков, да одного связанного вогула. Мне
и энтого хватило — я сразу к вам. Мунгалы едут — вот вам крест!
Лихой истово перекрестился и замолчал. Зато народ растерянно завопил на
разные голоса:
- По следу идут окаянные!
- Пора уходить!
- Куда податься?!
Алексеевич, Книга, Балагур, Огонѐк и Краса, стоя вместе, лихорадочно
оглядывались по сторонам, мучительно ища путь к спасению от страшной
опасности. Предложения сыпались как горох: