Page 246 - Русская Одиссея

ярмарку другие сторонники.
- Вот Огонѐк даѐт жару! — смеялся до слѐз Еремей Студѐный,

подталкивая под бок своего друга Пахома Полночного.
- Даю голову на отсечение — будем с рогами! — трясся тот от хохота,

хлопая себя по коленям. — Ой, помру!
А между тем действительно то по одному, то небольшими партиями,

северные олени с белыми пятнами на серых шкурах переходили в руки
новых хозяев. Тунгусы тоже оставались не внакладе, унося домой оружие и
разную утварь. К исходу четвѐртого дня путешественники многое
распродали и приобрели две сотни животных. К этому времени
ремесленники смастерили для рогатого скота волокуши, переняли у местных
и вьючные сѐдла, называемые нама. Общему любимцу русских сторонников,
жеребцу Орлу, снова доверили везти в перемѐтных сумах самый ценный груз
дружины: семейные сокровища Батыя.

Накануне выхода в пеший поход выдался тихий ясный вечер. Воеводы
тепло провожали последних туземцев с торга, и те при расставании
исполнили танец-хоровод. Они встали в круг, а в середине его запрыгал
молодой тунгус в плотном облегающем кафтанчике. Запевала громким
голосом подражал разным животным и птицам, при этом изображал их в
движении. Хоровод сородичей, повторял всѐ за своим солистом. От души
напевшись и натанцевавшись, тунгусы построились в один ряд и
поклонились русским. Затем они, весело горланя, разошлись по берегу,
накладывая в свои лодки вымененные вещи. Не прошло и часа, как
аборигены отчалили. Остроносые долблѐнки быстро скользили по
засыпающим волнам Ангары. На каменистом берегу стояли предводители
дружины. Новгородец, как завороженный, следил за удалявшимися
судѐнышками, потом в сердцах воскликнул:

- Нам бы сотню таких лодок!
Огонѐк силился было ему ответить, но получился один протяжный хрип.
Над пронырливым сотником — недавним купцом — засмеялись:

- Потерял голос за оленей!
- Сорвал глотку, радея за нас.
А Книга ещѐ долго махал рукой тунгусам и лишь потом сказал:
- Чудной народ: думают, что небо — энто меховой ковѐр,
наброшенный на землю, а небосклон — энто опрокинутый котѐл. Тунгусы
воображают, что солнце энто хозяйка неба, а Луна еѐ младший брат. Бог им
судья. Они не познали свет православной веры.