Page 239 - Русская Одиссея

вместе с усопшими, — сказал даур. — Хоронят тунгусы своих так же, как и
гольды: в отдельной роще на помостах, выдолбят гроб из бревна. Только
жену-самоубийцу похоронят сидя и всю еѐ оставшуюся одежду сожгут,
чтобы смерть не перешла на кого-либо из живых.

- Чудно, — почесал затылок Алексеевич, — но то не наше дело.
Пойдѐм к своим — я вижу, в нас более не нуждаются.

Глава четвѐртая
ТИХИЕ РАДОСТИ

Тем же вечером собрались отдохнувшие руководители дружины
порассуждать о своѐм житье-бытье. Трещал дымный костѐр, и шѐл
неторопливый разговор между Алексеевичем, Книгой, Новгородцем,
Огоньком и Красой.

- Я уж не чаял дожить до такой тишины, — радовался Фѐдор, вдыхая
всей грудью речную прохладу. — Благодать!

- Дожили, — недовольно закряхтел рачительный Семѐн. — Мясо
кончилось, а крупы и риса на два дня. Хорошо хоть сети ставим — ухой
свежей балуемся. За охоту браться надобно, а не сидеть на плотах.

Иван, задержав взгляд на радеющем за общее дело сотнике, всѐ же
укоризненно спросил его:

- Огонѐк, нас пороги поджидают. Отоварились мы у Батыги с лихвой.
Куда уйму скарба девать? На горбу нести?

Семѐн заѐрзал на бревне и, ничего не придумав, сказал:
- Обмыслим, Алексеевич, не бросать же столь добра на землю —

кровью ведь плачено...
Фѐдор, поправив веткой костѐр, к случаю обмолвился:
- В тунгусских селениях, в низовьях Ангары, я слышал, есть ручные

олени. Для местных энто почитай всѐ — и мясо, и одѐжа, и тягловая сила.
- Олени выгодны для нас, — весомо отозвался Никонор, смыслящий в

торговле, — и тунгусам по нраву придутся железные изделия и многое,
многое другое. Нам же их олени ох как нужны.

Иван, кивал головой и смотрел в глаза своей Ольги. Наконец, обратился к
ней:

- «Жемчужинам» бы озаботится сбором лечебных трав и ягод. Впереди
зима.

- Дай Бог, последняя в пути, — перекрестившись, молвила Краса. — А
травы соберѐм.