Page 178 - Русская Одиссея

- Нерусские рабы пожелали остаться в стойбище. Они в ужасе
отмахиваются руками, не верят в успех и боятся разделить свою судьбу с
вольницей. Полоняне бают, что вскоре мятежников переловят и посадят на
кол — другим в назидание.

Иван раздраженно пожал плечами:
- Не хотят воли — пусть сидят в навозе! Нам недосуг. Стройте сотни:

Семѐн с Гаврилой посерѐдке, Никонор позади, а Фѐдор впереди. В обоз всех
раненых, немощных и слабых. Пора, браты! Садитесь на коней!

Вожак вновь лихо облетал на резвом вороном свою дружину.
Приостановившись возле суетящейся крестьянской сотни, обременѐнной
запасными лошадьми с набитыми под завязку тюками и перемѐтными
сумами, он с укором спросил у Семѐна Огонька:

- Мы хоть еды-то оставили местным бабам и детям, а то слышь как они
воют?

Тот, не моргнув глазом, ответил:
- И пища, и утварь у них есть на первое время. Ты не думай —

нищенствовать мунгалы не будут. У поганых полмира за пазухой. Года не
минует — понавезут всего из разных подкаблучных стран...

Заглянул Иван Алексеевич и в ремесленную сотню. Тут в центре внимания
находился как всегда оружейник Максим. Он гарцевал на белом коне и с ног
до головы сверкал и блистал, облачѐнный в позолоченную одежду, судя по
всему из Персии или Китая. На фоне разодетого Балагура, скромный сотник
Молчун, в своѐм тѐмном одеянии, смахивал на прислугу.

- Видали нашего петуха? — добродушно подшучивал Гаврила. —
Дорвался к дармовщине.

- Не вышло из нас жалких наймитов! Мы тоже волки, токмо не
степные! — горячился неуѐмный весельчак и, осмотрев большое скопище
людей, лошадей и скота, воскликнул: — Мать честная! Алексеевич! Да нас
здесь целая орда!

- Невелика русская орда, — грустно изрѐк Иван и, огрев плетью Орла,
помчал его вперѐд к Фѐдоровой сотне.

Вихрем пронѐсся вороной до передового отряда ростовчан. Вожак,
придержав коня, поднялся на стремена, увидел многие десятки глаз,
устремлѐнных на него и крикнул, что было сил:

- За мной, соколы!
И тронулось более тысячи лошадей, замелькали плети. Ускоряя бег, по
степи стал разносится нарастающий гул от множества копыт. Усталое
солнце, стремящееся к закату, показывало верный путь бледнолицым
чужестранцам на далѐкую Родину.