Page 83 - Русская Одиссея

полночь. Ищи их с Божьей помощью...
Заканчивался длительный переход монгол с союзниками к Японскому

морю. За войском Торгула, прошедшем по Китаю, стелился чѐрный след, как
от тучи саранчи. Позади тумена лежали обобранные до нитки деревни,
вытоптанные поля, забитый на еду скот. У несчастных крестьян теперь,
помимо местных феодалов, прибавились ещѐ одни хозяева — кровожадные
потомки Чингисхана.

Как-то на дневном привале Иван Алексеевич беседовал с группой
ростовских крестьян, в коей находились Семѐн Огонѐк и Данила Ухват. За
скудной трапезой и мысли наплывали невесѐлые. Тем более, что вид с
холмов, где отдыхали воины, навевал тоску и злобу: в широкой речной
долине, разбитой на рисовые чеки, не покладая рук, трудились крестьяне, а в
дальней деревне над соломенными крышами поднимались чѐрные клубы
дыма. Около Алексеевича сидевшие мужики, в бессильи сжимали кулаки:

- Нукеры Торгула веселятся и грабят!
- Поди, на Руси то же самое сейчас...
- Здешние селяне на богатых землях с голодухи еле ноги тащат! —
негодовал и удивлялся Семѐн. — Всѐ подчистую забирают разные дармоеды!
Его друг Данила возмущался не менее, но заметил:
- Наши лапотные на их месте раз, другой поглядели бы на такую беду,
да и смотались бы с семьями куда подальше. К примеру, в полночную
сторону, на новгородчину. Там края безмерные, лесные, и кровососы в
дорогих шубах на шее не сидят, токмо комары.
- Мыслю, корейцы должны нам помочь, — мечтал о восстании Огонѐк.
— При таком беспросветном рабском труде отказа не будет.
- Дай-то Бог, земляки! — заключил Иван. — Но жалкой доли
покорѐнных народов нам более не разделять. Мы скоро или вырвемся на
волю, или найдѐм свою безвестную смерть вдали от Родины.