Page 107 - Русская Одиссея

рыба в море-океане!
Проходя от костра к костру, вожак слышал шутки, смех и бодрящие

призывы. В ответ он кланялся землякам и с улыбкой повторял: «Спасибо,
браты!» Ощущая горячую поддержку мужиков, Иван окончательно уверился
в непоколебимой стойкости дружины.

В тесном кругу предводителей шѐл обстоятельный разговор о том, как
действовать дальше, чтобы избежать различных бед. В этот поздний вечер не
возникли споры между близкими друзьями, каждый рассуждал продуманно,
когда держал речь. Семѐн Огонѐк судил по-крестьянски о грозящей
опасности всеобщего голода:

- Оставим остров — кругом лишь камень. На одних козах далеко не
уедешь, а от местных раков и ракушек уже брюхо крутит. Смотрите, какая
большая орава у нас — крупный зверь нам потребен, иначе — беда.

- Верно! — соглашался Алексеевич. — Были мы с Фѐдором на горе и
приметили дымы костров на побережье. Туда, мыслю, и плыть.

- Со здешними надо столковаться, — предложил Книга: — Прежде,
чем на кораблях идти — лодку бы послать. Мы с Ли Сан Ми да с десятком
удальцов возьмем на себя энто дело. Заодно сыщем стоянку для судов. Ежели
с утра плыть, то после полудня, коли получим добро жителей на высадку,
ждите от нас большого костра.

- Плывите с Богом — кивнул Иван — Возьмите оружие и будьте
настороже, други. Захватите подарки для местных. Ведите себя скромно и
дружелюбно, но и достоинства своего не роняйте.

Наступило молчание, и Никонор повѐл разговор о другом:
- На ловлю идти с зарѐй. Мы такого зверя видели в воде — грех

упустить. Пахом Полночный с Еремеем Студѐным опознали в нѐм тюленя.
Они и лежбище того морского чудища узрели — говорят, не так далеко.

Семѐн от таких вестей аж поперхнулся:
- Ядрѐна Матрѐна! Новгородец, ну ты с Молчуном повѐлся, и сам

таким станешь! Безмолвствуешь — нет, чтоб сразу дать знать! Энто ж сколь
мяса и жира гуляет на другой стороне острова! А толстые шкуры поди на
обувку годны, да на ремни.

Фѐдор, выслушав Семѐна, проникновенно сказал:
- Прежде земных дел, завтра с утра нужно справить одно неотложное

дело. Отдали Богу душу трое наших раненых земляков. Мужики им уже
кресты православные ладят — похороним по-людски.

Сидящие на шубах и зипунах закивали и стали креститься, после чего
разговор у друзей более не клеился. Первая весомая пища, принятая на ночь,
и наваливающаяся усталость клонили ко сну. Путешественники задремали.